Эту фразу с непередаваемой интонацией, запомнил которую я навсегда, произнес однажды полковник Александр Васильевич Шапошников, командир полка 137-й стрелковой дивизии летом 41-го года. Были в этой интонации и боль, и удивление, но и скрытая гордость, что все-таки победили.
— Весной 45-го под Кенигсбергом я ехал на машине к фронту и навстречу мне попались четверо солдат, шли они со знаменем, — рассказывал Александр Васильевич, — Спросил их – кто они, почему идут в тыл. Оказалось, что из всего полка их осталось четверо, уходят на переформирование.
Это было в самом конце войны…
А начиналась война для капитана Шапошникова в Белоруссии, в первые дни июля 41-го. Слушал я его рассказы, тогда еще студентом-историком и думал: «Неужели все это может выдержать один человек…» За лето-осень 41-го капитан Шапошников, начальник штаба 771-го полка, дважды заменял выбывших из строя командиров полка, трижды выводил его из окружения. 137-я Горьковская дивизия, уходившая на фронт в первые дни войны из Красных казарм (в которых сейчас нет никаких признаков жизни) насчитывала тогда 14 тысяч человек. После третьего окружения, в брянских лесах, в дивизии осталось всего 806 человек. Из 13 тысяч большинство остались на долгом пути могильными холмиками, а часто просто присыпанными в окопчиках, другие, в бинтах с засохшей кровью, лежали в госпиталях, много было и таких, кто шел на Запад в колоннах военнопленных.
В ноябре 41-го 137-ю дивизию, только что вышедшую из окружения, поставили в оборону у города Ефремова Тульской области. В полку капитана Шапошникова всего 150 человек и, как рассказывал Александр Васильевич, у него был один батальон, в батальоне – одна рота. И растянулся этот полк численностью с роту по фронту на 3-4 километра. Еще одно окружение и выходить из него пришлось бы в арзамасские леса…
Летом 1976 года мне довелось пройти пешком по боевому пути 137-й, километров 700. Сначала, на местах первых боев, стрелковые ячейки попадались в несколько рядов – солдат было еще много. Чем дальше на восток отступала дивизия, тем реже были эти ряды окопчиков, тем больше промежутки между ними. На берегу Красивой Мечи, где заняла оборону дивизия в ноябре 41-го, расстояние между одиночными окопами было уже 100-150 метров. Солдаты в бою едва видели друг друга. – «Как же вы удержались здесь, мужики…», думал я, обходя эти редкие, осевшие от времени окопчики. Удержались. Две недели солдаты 137-й отбивали атаки двух немецких дивизий, сожгли еще 25 танков.
Все эти годы мне не давала покоя мысль: как удалось Красной Армии остановить тогда мощную военную машину Германии, эту уверенную в своих силах армию профессиональных, безжалостных убийц… Какими же были они, наши тогдашние бойцы и командиры…
…В августе 41-го старший лейтенант Георгий Похлебаев в бою был раздавлен немецким танком. Механик-водитель этого танка ни за что бы не поверил, что русский, которого он только что вмял гусеницами в землю, еще будет воевать в Сталинграде, а войну закончит командиром артиллерийского полка в Берлине, первым комендантом рейхсканцелярии фюрера. Да, это редкий случай, но сколько же таких удивительных судеб было на войне…
Самым тяжелым для меня было читать в архиве дивизионные «Книги погребений». Несколько томов, тысячи фамилий. За каждую деревушку – орловскую, курскую, брянскую, белорусскую – дивизия платила десятками солдатских жизней. За годы войны через 137-ю стрелковую прошло более 40 тысяч человек, половина из них погибли в боях. А в Красной Армии только стрелковых было более 400 дивизий…
Накануне Курской битвы в 137-ю дивизии прибыли 20 юных лейтенантов-горьковчан. По Книге прибытия-убытия офицерского состава проследил их судьбы. Четверо из них погибли в первом же бою, десять человек были ранены, еще четверо из оставшихся были убиты через месяц-два. К концу войны из этих 20 мальчишек в живых остались только двое… Погибли и те, кто после ранения вернулся в строй – одни на Соже, другие на Березине, на Нареве, Висле.
О чем думали они, поднимаясь в атаку, на смерть… Никогда не узнаем.
Мы много говорим о необходимости беречь память о погибших на войне. За долгие годы поисковой работы мне нередко случалось находить могилы погибших солдат, сообщать об этом родственникам. Бывали случаи потрясающего равнодушия… Написал дочери одного погибшего сержанта, где похоронен ее отец, рассказал, как доехать. Звоню через какое-то время: «Съездили?» — «Нет, мы в этом году ездили в Турцию». Звоню через год. — «В этом году мы в Египет ездили». Сын погибшего комиссара-героя так и не собрался на могилу своего отца, хотя я подробно рассказал, где он похоронен. Какими глазами смотрят они на фотографии своих погибших отцов… Неужели не дрогнет сердце?
После 25 лет поисковой работы была, наконец, написана книга о 137-й стрелковой дивизии. В Нижегородской области живут десятки тысяч потомков ее погибших солдат. Казалось бы, не должно быть проблемой собрать деньги на издание такой книги. Неужели не интересно знать, как воевал твой отец, дед? Сотни писем «во все инстанции», с помощью телевидения — кампания по всенародному сбору средств на книгу. А на счете – одни нули… Наконец, с горем пополам, средства собраны – помогли белорусы, где воевала дивизия, соседи – Саранск, Муром, Арзамас. После презентации книги в 2005 году руководство тогдашнего регионального министерства культуры объявило, что выкупит у автора часть тиража для всех библиотек области. Увы, формализм оказался сильней патриотизма: в министерстве не сумели оформить бумаги. – «Вот если бы вы, автор, были юридическим лицом…»
История словно мстит за равнодушие. Афганская война выпала на долю детей ветеранов Великой Отечественной, чеченская – на долю их внуков.
245-й гвардейский мотострелковый полк уходил в Чечню из Нижегородской области в январе 95-го. Тогда горе из Чечни пришло в сотни семей. Солдаты, кому выпало жить, честно рассказали о той войне, о погибших товарищах. Бесценный опыт чеченской войны, память о погибших солдатах-мальчишках должны остаться в книге. Горькая правда, но знать ее надо. Хотя бы для того, чтобы правнуки ветеранов Великой Отечественной знали, как надо и как не надо воевать. Или кто-то может дать гарантию, что война в Чечне была последней для России?
Книга воспоминаний солдат 245-го полка – страшная своей правдой, написана, но опять проблема: нужны средства на ее издание. Попытка собрать их по принципу «с миру по нитке», причем не только в Нижегородской области, а фактически со всей страны окончилась позорным провалом. Так равнодушие стирает и память о погибших.
«И как мы только победили…» — слышу голос полковника Шапошникова.
Увы, бывает, что врага в бою победить едва ли не легче, чем родное равнодушие и формализм.
Валерий КИСЕЛЕВ.